читать дальшеДва месяца назад это была обычная женщина - в меру ухоженная, в меру утомленная. Обычная москвичка "под полтинник". Вот только глаза чуть грустнее, чем обычно, да пара новых морщинок у глаз да на лбу...
Мы пили чай, курили дамские "зубочистки" и привычно жаловались-радовались нашим делам... Она всё больше напирала на немотивированную тревогу и бесконечные страхи. Я привычно отправила её к психологу, мы обсмеяли этот её будущий визит к бедному специалисту, и его реакцию на появление всего боящейся училки...
А вот месяц назад она появилась уже чуть другая. И опять выдавали её прежде всего глаза - шальные и удивленные. В ответ на мой взгляд, она весело, но как-то напряженно объявила:
- Я растроилась! Нет, сначала я раздвоилась - сходила к психологу, и тот посоветовал мне выпустить все мои страхи, дать им свободно высказаться, а потом прогнать. Я, дурында ученая, так и сделала - дала слово своим страхам. Они оформились в меня-трусиху. Так нас стало двое...
- Почему же ты не выгнала её после...
- А она, ну, та, другая - такая милая, такая беспомощная... И мне стало её жалко.
Я ошалело посмотрела на неё. А она сидела напротив и мило улыбалась, покачивая головой...
- Ты хочешь сказать, что ты...
- Ну да. Я раздвоилась. Она, та другая, мне совсем не мешает, только иногда, когда уж очень трясется и дрожит, меня это чуть-чуть напрягало.
- Так-так. - я смотрела на ту, кого знала уже очень давно. И знала как весьма рассудительную и здравомыслящую особу. И вот вдруг... такое. Я пожала плечами, и тут вспомнила начало нашего нынешнего разговора. - Ты сказала, что нынче ... ну... растроилась?
- Ну да... Ведь не только страхи мне мешали жить! Ну ты же помнишь - еще эта моя неуёмная жажда быть кому-то нужной, всем помогать, бросаться, так сказать, на амбразуру чужих неприятностей.
Я насторожилась. Да-да, за ней водилось такое, и эта черта её характера очень нравилась многим, и мне в том числе. Но сколько хлопот и трудностей она приносила ей!
- Я решила: если я справилась со страхами, воплотив их в личность, которой я могу управлять, то почему бы мне и с моей воинствующей филантропией не поступить так же?
- И ты выпустила свою вторую, тьфу, блин - третью сущность?
- Ну да. И это мне помогло, поверь... Только они, эти, - и она прикоснулась к голове, - сначала жили отдельно. А потом...
- Погоди, я угадаю - они познакомились? И, небось, подружились?
- Сначала - да. А потом... Они то всё время выясняют отношения, то ругаются, то мирятся... И всё время разговаривают! - последние слова прозвучали уже с плохо скрываемой истерикой. - Что мне делать?
Я всмотрелась в испуганное лицо и задумалась. Я старательно прокручивала все стороны её характера, вспоминая её достоинства и недостатки. Я представила на мгновенье, что еще может заговорить в её голове - любовь к дочери? Профессионализм учителя? Рационализм, доведенный до автоматизма? Я поёжилась, представив всё это разговаривающим в бедной голове утомленной училки.
- Надо идти к специалисту! - провозгласила я.
- К психологу?
- К психиатру! - отрезала я. - К психологу ты уже ходила. И что вышло? Ничего хорошего...
- Ну почему же - ничего? Мне теперь есть с кем поговорить... - она ухватила чашку с остывшим чаем и замолчала, явно прислушиваясь к неслышным мне голосам.
- И я теперь не одинока... - едва слышно добавила она.
- Дура! Ты не от одиночества избавилась! Ты сходишь с ума!
- Ну и что? Это не страшно. И очень забавно...
Она ушла. Я позвонила её дочери и как можно доходчиво объяснила той, что случилось с её маменькой. Дочь поахала и поохала и пообещала принять меры. А сегодня зазвонил телефон, и в трубке я услышала её голос, абсолютно несчастный:
- Девять из десяти голосов в моей голове говорят, что я сошла с ума, а десятый поёт песню Джема. "Нет меня"...
Что мне делать?
Как только я положила трубку, я начала ржать. Мне очень стыдно, но я не смогла удержаться. Я хохотала и хохотала, представляя себе этот галдеж в сопровождении Джема...
- Ну, я чего такого весёлого?.. - привычно возмутилась та, что уже год разговаривает в моей голове. - Надо принимать срочные меры!